Растянувшись под любимым пледом, Мария приготовилась ко сну. Стук в дверь заставил ее резко спрыгнуть с дивана. Накинув на ходу халат, Маша пошла открывать. На пороге стоял Пашка, ее первая и давно забытая любовь. Машу как жаром обдало.

— Тебе чего? — испуганно спросила она.

— Вот это прием, Машутка! — залихватски ответил Павел. — Ты мне, что ль, не рада?

— С чего бы это? — сквозь зубы процедила Маша.

— Так и будешь меня на пороге держать? — порываясь зайти, настаивал Павел.

Маша отодвинула непрошеного гостя локтем от входной двери:

— Нечего тебе здесь делать! Понял?! Чего приперся?

Павел опешил от такого ответа. Они не виделись лет шесть. Машка изменилась: от юной девочки с наивными синими глазами мало что осталось. Исхудала, нервная. «Пьет, наверное», — подумал Павел.

— Да что с тобой, Маш?! — не выдержал он. — Я вернулся. К тебе. Теперь все будет хорошо, — запинаясь и сомневаясь в каждом слове, продолжил он.

Мария вышла на лестничную клетку, тихонько прикрыв за собой дверь, и продолжила гневным шепотом:

— Ты что же, и в правду считаешь меня идиоткой, которая будет бегать за тобой, как собачка? Ждать сколько понадобится, прощать, терпеть все обиды своего хозяина? Самомнение у тебя, конечно, о-го-го! — Маша развела руками.

Павла осенило:

— Маш, у тебя кто-то есть? Ты не одна? — неуверенно спросил он.

— Наконец-то дошло! Конечно, есть. Может, теперь оставишь меня? Тебе не привыкать. Один раз уже оставил у кабинета гинеколога, когда привел на аборт.

Глаза Маши источали ненависть и злобу, копившуюся все эти годы. Теперь она могла выплеснуть ее сполна:

— Наобещал золотые горы, а я-то, дура, поверила! Себе-то другую жизнь уготовил, усвистел куда-то. Мне и ребенку там места не было. Зачем пришел, чего хочешь?

Павел потупил взгляд:

— Прости. Дурак был, Маш, дурак. Думал, время лечит, обиды забылись. Да, видно, такое не забудешь. Поскитался я по свету, намаялся. Понял: настоящая моя жизнь здесь, с тобой осталась. Молодой был, хотел крылья расправить, добиться чего-то. Думал: зачем мне ребенок, жена, я еще молод. Права ты: в той моей жизни вам места не было. Ютился в съемных квартирах, перебивался с хлеба на воду, все терпел, хотел денег заработать, вернуться победителем. А как не было ничего, так и нет. Один я, никому не нужен, родной души рядом нет. Променял настоящую любовь на мечты о богатстве. Сейчас какая бы семья у нас была!.. Эх...

Павел махнул рукой:

— Искалечил я нам жизни. Надеялся, может, ты тогда умнее меня была и у меня есть родной человечек, ради которого стоит жить.

Павел поднял на Марию исполненные отчаянием и надеждой глаза:

— Скажи, ты тогда сделала аборт?

Маша впилась в него ненавидящим взглядом, ухмыльнулась и взорвалась:

— На что ты рассчитывал? Я осталась одна с этим выбором. А теперь ты приходишь и говоришь, что было бы неплохо, если б я тогда не сделала аборт. Ты в своем уме? — не в силах сдержаться прокричала Маша.

Павел пошатнулся и поплелся вниз по лестнице. Чего стоило ему прийти сюда после того, что он сделал! Выпил для храбрости, надел маску «как ни в чем не бывало», а на душе кошки скребут. Как бы он хотел вернуться в прошлое и все исправить, вернуться и забрать Машку от кабинета гинеколога и жить долго и счастливо втроем. Но чудес не бывает — ничего не изменить.

За его спиной скрипнула дверь, и на лестничной площадке раздался тонкий писк: «Мама». Павел застыл как вкопанный, боясь обернуться. Мысли путались в его голове. В одно мгновение он очутился у Машиного порога. Между Машиным бедром и входной дверью протиснулась кучерявая головка сонного мальчугана лет пяти. Павел встал на колени и протянул к нему руки.

— Ну же, иди, — ласково позвал он мальца.

Мальчик покосился на мать и, потирая глаза, сделал шаг навстречу. Павел подхватил его на руки, поднял над головой и крепко прижал к себе. Он посмотрел на Машу:

— Машка, мой? — слезы стояли у него в глазах.

— Нет, — Мария отвернулась, сглотнула комок, подкативший к горлу. — Наш, —тихо вымолвила она.

Павел сгреб в охапку и ее, и сына.

— Простите меня, родные мои, простите, — рыдал Павел, обнимая и целуя невпопад то обмякшую в его объятиях Машу, то малыша.

Мария нежно смотрела на Павла теми же синими глазами.

— Маш, как зовут сынишку нашего?

Маша улыбнулась, вытирая душившие ее слезы счастья:

— Так же, как и тебя: чудо.

 

Алена Галахова